В ленинской комнате знамя хранилось,
Пыльный архив и портрет мертвеца.
На дух святой клевета возводилась,
На Бога-сына и Бога-отца.
Мерзкую комнату белые взяли
И изрубили портрет подлеца,
Красно-кровавое знамя порвали
И поселили святого отца.
Мирно он дни коротает за книгой
Святоотеческих писем и треб,
То обзаводится тяжкой веригой,
То переходит на воду и хлеб,
То нарушает молитвенный график
И проливает с полдюжины слез,
То забирает подержанный "Рафик"
И уезжает купатся на плес.
Там он находит девицу Анисю,
Крепкую женщину лет тридцати. -
Та выполняет почетную миссию
И получает набор ассорти.
Так бы недели и дни протекали,
Если б, не вылезши вдруг из траншей,
Красные тихую келью не взяли
И схимонаха-ж послали взашей.
Сняли киот и святое распятье,
А от лампадки курнул комиссар.
В комнату въехали сводные братья -
Русский Файнштейн и индус Рамишвар.
Русский читал "Капитал" Карла Маркса,
Пил самогон, ночевал по людям.
Бедный индус заболел - и лекарства
Не помогли; был отправлен к чертям.
Масса Файнштейну засопротивлялась,
И, как, злодей, был один из бесов,
Вдрызг бороденка его растерялась
В диком безмолвии брянских лесов.
Время прошло, поколенья мелькнули,
В ленинской комнате - холод и мрак.
Что же, болваны, вас вновь обманули?
Что же ты смотришь с укором, дурак??