Так хочется, вознёсшись с постамента,
Расположившись грозно, но удобно,
Воспеть всю бренность нашего момента
И всех иных, во всём ему подобных.

А может быть, взирая с пьедестала
Промолвить о гармонии в природе.
Слегка картавя, томно и устало,
Но пробуждая доброе в народе.

Иль, оттолкнув соперника с трибуны,
Сравнив его, конечно, с Голиафом,
Восславить дни Победы и Фортуны!
Как в книжке завалившейся за шкафом.

Скользя глазами по рядам партера,
По лесу рук, воздетых до небес,
Что жаждут свежей крови, как пантера,
И, как пескарик, ловятся на блеск,

Вооружившись арфой и венцом,
Прикинувшись мечтательным юнцом,
Пропеть как ждет подруга корабля.
Все ждет и ждет! (И ведь дождется, ...!)

Я был бы бардом или трубадуром,
Любил бы пышно, слал приветы дурам,
А дуракам о правде и свободе
Слагал сонеты, нежно о природе
Но иногда и грозно выражался,
Водил народ в атаку и сражался,
Водил на пьянку тех же и таких же,
Ронял слезу о призрачном Париже,
Загадочно елозил бы руками,
Темнил, скрывал за пазухою камень,
Грустил бы о невстреченной подруге
Иль ослабевшей на скаку подпруге
Иль встреченной, но невзначай забытой...
Короче, я б отличным был пиитом.
Летал бы на пернатом скакуне.
Но это все неинтересно мне.
А главное, не интересно тем,
С кем я ищу совместных дел и тем.
Мы строим необычный механизм,
Который нужен многим и всегда,
А он все не работает никак.