Исаакнаме

Простите мне мою небритость,
Нетрезвость глаз и рифм избитость,
Я Вас любил - я был иным:
Свободным юношей прекрасным,
Весёлым, бедным преужасно,
И не хватало на калым.

Вы были плоть от плоти беев,
А я - певец из Иудеи,
Поклонник Вед и Лао Цзы,
Отягощенный вне Корана
Привычкой, кем-то свыше данной,
К дыханью ветренной лозы.

Ваш тонкий стан увидев в бане,
Я избавленья от желаний
Три дня в лобзаниях искал
Гречанки нежной Эвлакеи
И московитки Пелагеи, -
Но всё никак не обретал.

Вздыхать - не выход для поэта,
Вкусить своих стихов "про это"
Я Вас позвал - и Вы пришли...
Но Ваш вопрос ко мне последний -
"Кто автор этих пошлых бредней,
Гусейн Джавид? Махтумкули?"

Такой облом невероятный
Не перенесть. Я был, понятно,
Пусть не смертельно, но убит.
И Вы ушли в гарем халифа,
А я - в объятья Суламифи,
В мужья, в отцы - в унылый быт...

Ваш профиль, мастером точёный,
Ложится тенью золочёной
На серый камень гробовой.
Да, Вы теперь - всё та же. Та же,
И кожи мрамор - даже глаже,
А я... А я - таки живой!